Последние месяцы российскую информационную повестку захлестнула волна инцидентов, связанных с межнациональной рознью и притеснением русских в бывших советских республиках: нападения на продавцов членов «языковых патрулей» из числа радикалов в Казахстане, избиение русского мальчика Ивана в Кыргызстана, распространение листовок с требованием замены русских слов в Узбекистане. Другая сторона – скандал из-за появления указателей на узбекском языке в московском метро. Журналист «Октагона» в ходе поездки по Центральной Азии выяснил, что в реальности картина несколько иная, чем её представляют в интернет-пабликах.
В течение последних 30 лет в национальных республиках искоренялось всё советское (а заодно и русское), гонения и всплеск национализма в 90-х вытеснили русское население, но так просто отпечаток многовекового совместного существования не стереть. У России есть все возможности усилить своё влияние на братские республики.
Последний русский директор школы в Узбекистане
Узбекистан, в отличие от других бывших советских республик Центральной Азии, не входит ни в какие союзные структуры с Россией: ни в военный блок, ни в экономический, но де-факто по-прежнему сильно зависит от «старшего брата» – главного внешнего работодателя.
Русский язык как средство межнационального общения потерял свой юридический статус в 2016 году, но остаётся востребованным в Узбекистане. Сейчас от миллионов русских осталось 700 тысяч человек – если в 90-е отток происходил из-за национализма, то теперь, когда дискриминация спала даже на бытовом уровне, уезжают из-за нищеты и отсутствия перспектив.
В республике действует чуть более 900 так называемых русско-узбекских школ – десятая часть от всех образовательных учреждений страны. В одной из них нас принимает Олег Байков – учитель со стажем, который сам себя называет «последним русским директором» в Узбекистане. На входе в мактаб (школу) установлены два стенда: один посвящён русским писателям, другой – английской культуре, о чём говорит изображение лондонского солдата в красной национальной форме королевской гвардии.
Почти 20 лет Байков руководил общеобразовательными учреждениями в Ташкенте, но в последний год перешёл на ставку рядового учителя – признаётся, что попросту устал; через несколько месяцев пенсия.
– Мне говорят: «Оставайся, оставайся». Я сейчас на совещании сидел, думаю: «Зачем это надо?» Очень сложно стало, – признаётся собеседник. – Кадров совсем нет, русоведов нет в первую очередь. Не готовят их. Приезжали недавно из России несколько человек, но потом уехали. Так что остались старые кадры, которые здесь доживают.
Байков объясняет, что новые специалисты, которые приходят в школы, очень плохо владеют русским языком.
– Сейчас двоих выгоняют из школы – даже русского языка не знают, – сетует он. – Какой-то наманганский вуз местный заканчивали, что ли… Но факт в том, что в русский класс не можем набрать ни математиков, ни биологов, ни географов, чтобы был русскоязычный, чтобы мог объяснить. Даже мои ученики-узбеки знают русский лучше, чем преподаватели.
Что касается учебной программы, то, например, в его русском классе (в школе из 1000 учеников всего около 50 – русские) русский язык преподают три часа, ещё два отведено на литературу. Раньше было в два раза больше. В первом же классе вместо пяти часов осталось два. В чисто узбекских школах русский язык тоже обязателен для изучения как иностранный, это два часа в неделю.
И это в лучшем случае, и речь идёт о Ташкенте и крупных городах, таких как Фергана или Самарканд. Ситуация в сельской местности и кишлаках почти патовая – русскоговорящих учителей здесь нет.
– Многие говорят: «Зачем нам русский язык изучать? Надо английский, чтобы быть поближе к Америке». Она для них – всё: даст деньги, якобы накормит, напоит… Но те узбеки, которые заканчивают русские классы, немножко другие. Родители порой специально приводят детей, чтобы те русский знали, говорят: «В Россию потом учиться и работать поедет», – поясняет Олег Байков.
Переход на латиницу забуксовал
Последние 20 лет в Узбекистане шла реализация программы по переходу с кириллицы на латиницу, но, судя по всему, что-то пошло не так: перевод оказался слишком сложным.
– Это было с умыслом сделано, чтобы отучить детей читать советские книжки, – говорит офицер и бывший силовик, который попросил не раскрывать его настоящее имя. В местном Telegram он известен как Тайный Узбек. – Чтобы наши дети, подрастающее поколение, не могли читать русских книг и черпать оттуда информацию. Власти хотели создать такое «тесто», из которого они бы слепили то, что они хотят. Ну и, как говорится, слепили из того, что было. Чего мы сейчас и пожинаем плоды: экономику всю раздолбали, а теперь к России обращаемся: помогите нам с экономикой, помогите специалистами, помогите этим, этим и этим.
Поэтому даже сейчас половина рекламы, надписей, вывесок, даже указателей в метро не просто на кириллице, а на русском языке. Даже несмотря на то что документооборот официально идёт с использованием латинского алфавита, нет-нет да и мелькнут по телевизору в местных новостях документы с совещания чиновников на русском. Кстати, новости также дублируются на русский язык.
Одной из негласных задач перехода на латиницу было сближение с пантюркистским миром, то есть с Турцией. При этом в 90-е Стамбул демонстративно пытался войти в Узбекистан, но бывший президент Ислам Каримов, подозрительно относившийся к иностранному влиянию на страну, к концу нулевых резко ограничил и турецкое присутствие. Турецкий бизнес получил мощный удар и был буквально выгнан из страны, о чём свидетельствует пустой торговый центр «Демир» в Ташкенте. Впрочем, с приходом нового главы Шавката Мирзиёева турецкие предприниматели возобновили свою деятельность, но уже без агрессивной политики демонстрации присутствия.
В частности, проводником турецкого влияния в Узбекистане является офис TIKA – турецкого агентства по сотрудничеству и координации. Только за последние годы в стране был открыт ряд образовательных учреждений: Taşkent Türk Okulu – частная средняя школа, где преподавание турецкого языка, литературы, культуры является частью учебной программы, а также TOBB ETÜ Tashkent – ташкентский филиал Университета экономики и технологий, который, безусловно, будет способствовать интенсивному ведению совместного бизнеса.
– Если власть окончательно повернётся в сторону Запада, то хуже всего здесь придётся даже не русским, а русскоговорящим. Таким, как я, например, который получил образование в Советском Союзе, владею двумя-тремя языками. И мировоззрение у меня советское, или, как сейчас модно говорить, пророссийское, – подытоживает собеседник-узбек. – Труднее всего придётся среднему классу, интеллигенции, они окажутся меж двух огней. Потому они и уехать не смогут, и оставаться не смогут, потому что здесь их начнут прессовать. А уезжать некуда. Это как переводчики в Афганистане сейчас.
Пушкин и Гагарин
Что касается инцидентов, то все собеседники издания, что в Таджикистане, что в Узбекистане и Кыргызстане, кивали в сторону молодёжи: это от их невежества всё – Советский Союз уже не застали, выросли в разрухе.
– А кого винили в этом первые годы? А русских – вот, мол, от них беды все. Сейчас уже сложнее искать козлов отпущения – всё же 30 лет независимости прошло, не на кого уже валить неудачи, – говорят они. – Поэтому отношение меняется, хотя многие ещё не понимают, но поймут рано или поздно. Да и чуть что – сразу все бегут за помощью к России.
Кстати, в Узбекистане и Таджикистане переименованию подверглись почти все топонимы. Исключение составили лишь связанные с космосом – тут рука не поднялась. Например, в Ташкенте осталась улица Гагарина, как и сам памятник; есть и композиция с изображением Циолковского и Королёва, а на одноимённой станции метро даже сохранился мозаичный портрет Терешковой. Не замазано в республиках и имя Пушкина, целы памятники. Но, похоже, на этом всё.
– Нет у нас негативного отношения к русским и русскому языку, несмотря на то, что война гражданская была и всякое. Но вы же сами знаете, что и вывески у нас на русском, и люди, даже таджики, между собой часто говорят на нём, – с некоторой обидой поясняет директор таджикской общественной организации для трудовых мигрантов «Центр правового содействия» Джамшед Вахидов. – У нас очень востребован русский язык. Вот даже в кишлаках когда были, дети же сказали нам, что в обычных школах изучают русский язык. Ну, не так много, но есть.
Впрочем, это правда. На улицах городов то тут, то там слышна родная речь, причём зачастую это родители стараются говорить по-русски с детьми. По статистике, только в прошлом году, несмотря на пандемию, каждый пятый житель Таджикистана посещал Россию (в большинстве случаев с целью заработка).
Единственная страна, которая заметно выбивается из общей картины, – это Кыргызстан.
Первое, что бросается в глаза, – обилие политической рекламы, где кандидаты не стесняются использовать георгиевскую ленточку, что неудивительно для государства, где каждые четыре года происходят революции на главной площади в Бишкеке. При этом они остаются и в ОДКБ, и в ЕАЭС.
В бесконечной борьбе за власть киргизы не стали уничтожать всё советское и русское, поэтому главная местная сеть торговых центров носит название «Фрунзе», в кишлаках по-прежнему центральная улица – это Ленина, на фасадах домов тут и там висят серпы и молоты, а русский язык и вовсе второй государственный. Поэтому в караоке молодые киргизы под чарку «беленькой» в основном поют Лепса и русский шансон.
Проезжая мимо какого-то горного села в Чуйской области, специально подошёл к маленькой школе, где в свежевыпавшем снегу играли киргизские дети, переговариваясь на чистом русском языке.
– Как учёба? – поинтересовался я.
– Хорошо. Я вот отличница, – похвасталась одна из девочек лет восьми-девяти.
Как точно заметил один русский собеседник из местных, национализма в чистом виде почти уже «как бы и нет»: узбеки и таджики с тобой всегда добродушны, могут выпить и закусить, но если дело касается их личных интересов, то уже не посмотрят, друг ты или недруг – «свой – не свой, а на дороге не стой». Но тут и у русских, к сожалению, давно главенствует принцип «своя рубаха ближе к телу».
Узбекистан – Кыргызстан – Таджикистан
«Octagon»
Ростислав Журавлёв
24.12.21