Китай в период пандемии активно развивает мягкую силу в Центральной Азии и постепенно меняет тактику продвижения своих интересов.
Пекин ориентирован скорее не на крупные инфраструктурные проекты (дороги, трубопроводы и т.д.) как раньше, а на промышленное производство. Китайские банки, финансирующие инфраструктурные проекты предпочитают распределять риски.
Цель такой политики усилить взаимозависимость с элитами республик Центральной Азии.
В то же время, Пекин позволяет частному бизнесу увеличить свое присутствие в Центральной Азии. Стимулируются форматы совместных предприятий и софинансирование.
Основные положения стратегии «Один пояс – один путь» сохранятся, количество государственных инвестиций из Китая в республики Центральной Азии будет сокращаться, но вырастет их качество.
На этом этапе Пекин ориентируется на значительное вовлечение инвесторов из Казахстана или Узбекистана с целью получить гарантии лояльности элит для продвижение геостратегических интересов Китая.
Показательна ситуация с Узбекистаном, который недавно подписал соглашение с CITIC Group и Huawei о создании цифровой инфраструктуры для внутреннего использования.
Высока экономическая зависимость от Китая у Таджикистана.
В Кыргызстане китайский частный капитал демонстрирует усиление своих позиций, однако инвестициям мешает политическая турбулентность. Туркменистан в значительной степени зависит от коньюнктуры поставок газа в Китай. Зависимость Казахстана от Китая менее высокая, однако рынок этой страны привлекателен для Пекина и сотрудничество будет развиваться.
В долгосрочной перспективе такая инвестиционная политика и продвижение мягкой силы (от масочной дипломатии до китайских сериалов) направлена на нейтрализацию синафобских настроений в Центральной Азии.
Поставив под собственный контроль элиты в регионе, китайцы начнут продвигать дальнейшие, в том числе и политические проекты, а также расширять пределы Синосферы (Большой Китай) — считают эксперты.
«Незыгарь»
02.12.20