Казахстан и Узбекистан изъявляют готовность, но инвесторы осторожничают.
Огромный потенциал Центральной Азии в области «зеленой» энергетики начинает привлекать потенциальных покупателей из других стран. Благодаря своим научно-техническим разработкам и наличию финансов, Китай, будучи ближайшим соседом центральноазиатских стран, вполне может воспользоваться этим преимуществом. Но заинтересован ли он?
«Возможно, это прозвучит как клише, ведь такое можно услышать в адрес многих других стран, но потенциал Центральной Азии в области возобновляемых источников энергии поистине огромен и недостаточно эффективно эксплуатируется, – сказал Eurasianet.org Индра Оверленд из Норвежского института международных отношений. – Однако до сих пор развитие этой отрасли идет крайне медленно».
Гидроэнергетика является основным источником возобновляемой энергии в Центральной Азии. Но использование гидроэнергетических ресурсов может вызвать напряженность в трансграничных районах. К тому же этот источник энергии часто критикуют из-за его негативного воздействия на окружающую среду. Другим ресурсом, который изобилует Центральная Азия, является солнечный свет. Обладая обширными свободными территориями, солнечными и ветровыми ресурсами, потенциал которых в настоящее время практически не задействован, можно сократить число перебоев в работе энергосистемы, снизить уровень энергетической бедности и уровень выбросов.
Чиновники говорят правильные вещи.
«У нас много солнца, ветра и решимости», – сказал министр энергетики Узбекистана Алишер Султанов в опубликованном в прошлом месяце интервью европейскому изданию «Новая Европа». По его словам, Узбекистан намерен к 2030 году довести долю возобновляемых источников энергии, в том числе гидроэнергии, от общего объема производства электроэнергии до 25 процентов, создав дополнительные мощности по выработке энергии, включая 5 ГВт солнечной энергии, 1,9 ГВт гидроэнергии и 3 ГВт энергии ветра.
Главный конкурент Узбекистана в регионе Казахстан ставит перед собой цель нарастить долю возобновляемых источников энергии до 10 процентов к 2030 году и до 50 процентов к 2050 году. «Наша главная цель – направить неиссякаемую энергию солнца, ветра, воды и биомассы на удовлетворение растущих потребностей страны», – сказал 5 апреля в интервью государственным СМИ генеральный директор Ассоциации возобновляемой энергетики Казахстана Арман Кашкинбеков.
Это достаточно благородные цели, но все цифры, связанные с возобновляемыми источниками энергии, носят, скорее, символический характер и труднодостижимы (например, есть сомнения по поводу того, что Европе удастся достичь поставленной цели по сокращению объемов выбросов к 2030 году). Кроме того, в Центральной Азии на пути реализации намеченных планов стоит множество препятствий: слабое госуправление, слаборазвитая инфраструктура, высокий уровень коррупции, которая тормозит экономическое развитие.
Реформы могут также столкнуться с политическими препятствиями. Правящие элиты в богатых природными ресурсами странах могут испугаться потерять рычаги воздействия, которыми они обладают за счет поступлений от нефти и газа. Глобальный рост объемов «зеленой» энергогенерации «может значительно повлиять на внутреннюю политическую динамику в Казахстане и Туркменистане […], когда он достигнет такого уровня, что подорвет спрос на экспорт нефти и газа», – сказал Оверленд, изучающий геополитику перехода к «зеленой» энергетике.
Китайский «Зеленый пояс и путь»
Китай, который давно «прославился» огромными вложениями в «грязные» энергетические проекты за рубежом, начал пересматривать свой подход в пользу более «зеленых» источников.
До недавнего времени инвестиции в энергетику в рамках китайской инициативы «Пояс и путь» были направлены на ископаемые энергоносители. Хотя, согласно исследованию базирующегося в Пекине Центра инициативы «Зеленый пояс и путь», в 2020 году, даже несмотря на то, что общие расходы Пекина на «Один пояс, один путь» замедлились, инвестиции в возобновляемые источники энергии в рамках инициативы впервые превысили вложения в ископаемые энергоносители, увеличившись с 38 процентов до 57 процентов в год.
В ноябре было получено согласие на финансирование Китаем и Европой строительства ветряной электростанции мощностью 100 МВт на юге Казахстана. В Европейском банке реконструкции и развития (ЕБРР) отметили, что «Жанатасская ветровая электростанция» является «первым проектом в области использования возобновляемых источников энергии» для Азиатского банка инфраструктурных инвестиций в регионе.
Уголь по-прежнему составляет 35 процентов от общего объема инвестиций в энергетику в рамках инициативы «Пояс и путь», и Китай является крупнейшим спонсором строительства новых угольных электростанций за рубежом. Одновременно с этим Пекин «дает понять, что необходимо ускорить процесс финансирования и ратовать за проекты в области “зеленой” энергетики больше, чем за инвестиции в уголь и другие загрязняющие окружающую среду ископаемые энергоносители», – сказал Eurasinet.org Кристоф Недопил Ванг, директор Центра инициативы «Зеленый пояс и путь».
В феврале Китай объявил Бангладеш, что он «больше не будет рассматривать проекты с высоким воздействием на окружающую среду и высоким уровнем энергопотребления», например, связанные с углем. В этом месяце Народный банк Китая заявил, что «будет продвигать принципы “зеленых” инвестиций в проекты “Пояса и пути”, а также осуществлять жесткий контроль за иностранными инвестициями в строительство новых угольных электростанций».
Политика Китая в энергетической сфере определялась его технологическими возможностями. «В прошлом Китай предлагал другим странам технологии в сферах угольной энергетики и гидроэнергетики […], поскольку у него был соответствующий опыт в этих сферах, – сказал Саймон Николас, аналитик расположенного в США Института экономики энергетики и финансового анализа. – Сейчас Китай может предложить новейшие технологии».
«На сегодняшний день Китай является крупным мировым производителем солнечных панелей и занимает лидирующие позиции в производстве солнечных батарей, а также обладает ресурсами, необходимыми для их изготовления, – сказал Николас. – Кроме того, это крупный производитель ветряных турбин, все более рвущийся на новые рынки».
Вопрос в том, насколько Китай готов финансировать альтернативную энергетику в Центральной Азии. Китайские инвесторы и разработчики рассчитывают на «стабильный и гарантированный денежный поток, который позволит снизить риски», объяснил Недопил Ванг: налоговые льготы, соглашения о закупке электроэнергии, а также мощная электросеть, чтобы «гарантировать продажу произведенной электроэнергии».
До сих пор, благодаря участию таких международных финансовых институтов, как ЕБРР, иностранным инвесторам, включая китайских, было легче маневрировать в недружелюбном деловом климате Центральной Азии. Но антикитайские настроения нарастают и непрекращающиеся протесты против «китайской экспансии» могут затруднить приток иностранных инвестиций, в том числе в область использования возобновляемых источников энергии.
Что касается передачи электроэнергии, то в докладе Еврокомиссии за 2020 год отмечается, что «растущая изношенность электросетей Центральной Азии серьезно влияет на качество энергоснабжения».
Возобновляемые источники энергии станут очередным испытанием для существующей инфраструктуры. В развивающихся странах, включая государства Центральной Азии, системы электропередачи «зачастую не обладают достаточной гибкостью, чтобы обеспечить баланс между спросом и предложением электроэнергии, особенно учитывая прерывистый и непредсказуемый характер генерации на основе ветра и солнца», – сказал Недопил Ванг.
Инвесторы, возможно, сначала захотят модернизировать сеть, прежде чем решат вкладывать в «зеленую» энергетику.
Ребека Фоли,
Eurasianet.org,
17 апреля 2021 года