В последние годы ездить в Китай стало значительно сложнее, что совпадает по времени с репрессиями Пекина против мусульман.
Для Карима Мухаммадходжаева поездки в Китай были простым и привычным делом. Предприниматель более десяти лет курсировал между Узбекистаном и КНР, откуда он привозил постельное белье для продажи у себя на родине.
Совершая по четыре-пять поездок в год, Мухаммадходжаеву удавалось обеспечить себе средства к существованию. Но около пяти лет назад все изменилось – въехать в Китай стало намного сложнее. Друзья сообщали ему, что их депортировали из аэропортов Пекина и Урумчи. Китайское посольство приостановило выдачу туристических виз, за которыми он обычно обращался. До того, как год назад из-за пандемии было введено ограничение на передвижение между странами, единственным способом получить визу в Китай было путешествие в составе группы.
«Таким образом [китайские таможенники] контролируют нас. Исчезновение хотя бы одного человека из группы является поводом задержать нас всех», – рассказал Мухаммадходжаев об изменениях.
В настоящее время Мухаммадходжаев владеет мастерской в Ташкенте, где он, используя местную рабочую силу и китайские ткани, занимается пошивом такого же постельного белья, которое он некогда привозил из Китая. Несмотря на налаженное производство тканей в Узбекистане, те, что он привозит из Китая, обходятся ему дешевле.
«Ездить [в Китай] становится все сложнее, но мне приходится», – говорит он.
Сделано в Пекине
Китай – главный торговый партнер Узбекистана. По данным ООН, в 2020 году эта центральноазиатская страна импортировала из КНР товаров на сумму 4,4 млрд долларов (в основном оборудование и автозапчасти), а продала Китаю продукции на 1,2 млрд. долларов (главным образом газ, хлопок и металлы).
Зачастую эти цифры скрывают масштаб челночной торговли. Рынки Узбекистана заполнены доступными по цене одеждой, аксессуарами и бытовыми товарами, привозимыми мелкими торговцами, такими как Мухаммадходжаев. По оценкам Центрального банка, в 2018 году объем импорта составил 843 млн. долларов. Хотя банк не разбивает товары по странам их происхождения, при посещении любого рынка становится абсолютно очевидно, что большая часть этих товаров привезена из Китая.
Витрины небольших магазинов на рынке «Ипподром» в Ташкенте завалены китайской сезонной одеждой и аксессуарами, которые по большей части являются подделками таких известных брендов, как Chanel и Christian Dior. В расположенном неподалеку отделе бытовой техники владельцы магазинов громко рекламируют свои товары, называя их новейшими достижениями техники, «произведенными в Пекине».
«Я привожу товар из Пекина, поэтому у меня только самое лучшее», – сказал Бахтиёр Галимджонов, владелец магазина аксессуаров, в котором продаются сумки, украшения и обувь. Покупатели считают, что качество привезенных из Пекина товаров выше, потому что они «изготавливаются на фабрике», пояснил Галимджонов, в отличие от продукции из Урумчи или Гуанчжоу, которая у узбеков ассоциируется с кустарным производством и низким качеством.
Пандемия лишила Галимджонова возможности самому ездить в Китай и вынудила его прибегнуть к помощи «ушлых» китайских посредников, которые взвинтили цены. «Как говорится, ничего личного, это просто бизнес».
«Но я все еще связываю свое будущее с Китаем, – уверенно сказал Галимджонов. – Как только [пандемия] закончится, он снова превратится в мой второй дом».
Все указывает на Синьцзян
Попытки установить количество узбеков, использующих торговые связи для работы в Китае, не увенчались успехом из-за отсутствия данных. Как сообщили Eurasianet.org в Государственном комитете Узбекистана по статистике, они не ведут учет узбекских граждан, путешествующих в Китай. Посольство Китая в Ташкенте отказалось обсуждать этот вопрос с журналистом Eurasianet.org. Ей не удалось связаться с посольством Узбекистана в Пекине.
Однако отдельные свидетельства узбекских граждан, которые пытались получить бизнес-визу, говорят о том, что это длительный, сложный и зачастую безуспешный процесс.
Миразиз Абдуллаев несколько лет подряд пытался открыть логистическую компанию в Урумчи, столице провинции Синьцзян, расположенной на крайнем западе страны. Несмотря на наличие китайского партнера и результатов необходимых медицинских анализов, он не смог получить визу.
Абдуллаев, как Мухаммадходжаев и Галимджонов, регулярно ездил в Китай по туристической визе с конца 1990-х годов. Получить ее было легко: для этого достаточно было оплатить в турагентстве государственную пошлину в размере 60 долларов. Представительница одного из ташкентских агентств в своем комментарии для Eurasianet.org подтвердила, что получить туристическую визу стало «крайне сложно». По ее словам, узбекские граждане часто просрочивают визы, чем могут объясняться ограничения.
«Мне всегда без проблем выдавали их [туристические визы], – сказал Абдуллаев. – Около четырех-пяти лет назад ситуация усложнилась».
Возможно, это совпадение, но именно четыре или пять лет назад китайские власти начали арестовывать живущих в Синьцзяне мусульман и отправлять их в лагеря для интернированных. В лагерях оказались примерно 1 миллион уйгуров, казахов и представителей других мусульманских меньшинств. Некоторые западные правительства называют происходящее геноцидом.
Узбекские граждане на себе ощутили изменение ситуации к худшему.
«Я думаю, что нынешние проблемы [с посещением Китая] отчасти связаны с происходящими в Синьцзяне событиями, – сказал Абдуллаев. – [Узбекская] культура очень близка к уйгурской. […] По моему мнению, внезапное ограничение на въезд в Китай могло быть в определенной степени политически мотивированным решением».
«Я даже не помышляю о посещении мечети в Китае во время следующих поездок», – сказал Мухаммадходжаев. Однако он добавил, что не замечал враждебного отношения со стороны простых людей, несмотря на то, что он носит длинную бороду.
Конкуренция?
Абдуллаев считает, что, возможно, существует еще одна причина охлаждения в отношении Пекина к центральноазиатским предпринимателям.
«Мои многочисленные партнеры со всего мира говорят мне, что Узбекистан обладает потенциалом для того, чтобы составить Китаю конкуренцию в сфере производства, – сказал Абдуллаев Eurasianet.org. – Я не думаю, что Китай не задумывается об этом».
После распада СССР разрозненные и малопроизводительные предприятия в новообразованных независимых республиках развалились. Однако в последнее время Узбекистан увеличил объемы внутреннего производства, диверсифицировал экспорт и установил новые торговые отношения. В 2000 году страна экспортировала товаров на сумму около 2 млрд. долларов (в основном хлопок-сырец) в такие страны, как Россия, Украина и Италия. К 2019 году страна экспортировала товаров на сумму уже около 15 млрд. долларов, и в 2015 году Китай обошел Россию, став основным торговым партнером Узбекистана.
Но по мере роста заработной платы в Китае развивающиеся страны, обладающие многочисленной и дешевой рабочей силой – такие как Узбекистан, самая густонаселенная страна региона с населением около 33,5 миллиона человек, большую часть которого составляет молодежь – могут перетянуть на себя часть рабочих мест. Узбекистан можно «рассматривать в качестве потенциального конкурента Китая», говорит выходец из Узбекистана Фарход Иногамбаев, ныне являющийся финансистом с Уолл-стрит, специализирующимся на развивающихся рынках.
По словам Иногамбаева, строгий контроль Китая за прибывающими в страну иностранцами может стать «рычагом давления» на власти Узбекистана. «Это способ усложнить въезд в страну своим соседям, особенно тем, кто зависит от [Китая] в экономическом и политическом плане». Он также усматривает связь с отношением Пекина к проживающим на его территории мусульманам. Визовые ограничения в отношении узбекских граждан «напрямую связаны с опасениями китайских властей относительно Синьцзяна», сказал Иногамбаев.
Тем не менее, и Абдуллаев, и Иногамбаев подчеркивают, что Китай является жизненно важным для Узбекистана партнером.
«Нас всегда будут связывать с Китаем деловые отношения, – сказал Абдуллаев. – Это супердержава, и они нам нужны. Не признавать этого глупо».
Эзоза Яквалходжиева – независимая журналистка, проживающая в Нью-Йорке?
Eurasianet.org,
16 марта 2021 года